Картины Иеремии принадлежат к жанру, который процветал до появления фотографии. Но актуален он и сегодня: талантливый художник с легкостью наделяет интерьер внутренней жизненной силой, которую не может выразить фотокамера. Несмотря на статичность объекта изображения, в каждой его работе чувствуется большой спектр эмоций, движения и драмы, что делает их невероятно убедительными. В отличие от привычных 3D-проектов они выглядят живыми и естественными.
За многолетний труд во благо искусства в декабре 1987-го имя Иеремии Гудмана было внесено в Зал Славы (Hall of Fame Special Citation Recipient) журнала Interior Design. Рассказываем о секретах творчества великого мастера уникального жанра «портрет интерьера».
Прекрасная тайна
В свои 93 Иеремия практически постоянно в работе. «Это моя жизнь», – признается он. За долгие годы творчества выверено каждое мгновение процесса: расчет перспективы, обрисовка формы, добавление объема, подбор палитры. С помощью лупы Иеремия регулярно и тщательно контролирует точность каждой детали проекта. Нанося на холст краски, он старается прочувствовать кистью и на ощупь каждый элемент рисунка, словно оживляя изображение.
Помимо расчетов и выверенных линий, для художника важно «ощущение света и романтические свойства». Иеремия старается передать чувство «суададэ» (saudade), что с португальского переводится, как «таинственная тоска». По мнению Гудмана, это самое чудесное слово, которое обязательно должно быть в нашем лексиконе. Оно ассоциируется со светлой грустью, воспоминаниями, мечтами о другой реальности. «Суададэ означает стремление к чему-то, что вы не можете точно воспроизвести в своих фантазиях, но отлично это чувствуете. Это ожидание раскрытия прекрасной тайны», – объясняет художник.
Творческий поиск
Он был пятым ребенком в семье русско-польских эмигрантов. Дата рождения Иеремии окружена магическими двойками – 22 октября 1922 года. Но учился он хорошо и окончил не одно авторитетное заведение в области дизайна и искусства, в том числе нью-йоркские школы Парсонса и Франклина. «Мне очень повезло, – признается Гудман. – Мои родители позволили мне учиться в средней школе Лафайет в Буффало, где в разгар Великой депрессии было не менее пяти первоклассных учителей искусства».
Получив высшее образование, Иеремия планировал заняться сценографией и работать с лучшими площадками Голливуда и Бродвея. Но судьба сложилась иначе: свой путь он начал в качестве иллюстратора рекламных материалов, книг, журналов и дизайнера витрин магазинов. «Моя первая работа (как я тогда думал) была для Иосифа Платта, который создал фильмы «Унесенные ветром» и «Ребекка». Но я никогда не работал на площадках этих картин. Я трудился в Нью-Йорке в качестве дизайнера. И когда для меня настало время по-настоящему заняться созданием фильма, он поручил мне обычную, рутинную работу».
Но в 1949 году Джон Гилгуд – знакомый актер художника – предложил Гудману нарисовать портрет своего интерьера. Увидев его работу, портреты своих комнат поспешили заказать Сесил Битон, Эльза Скиапарелли, Диана Вриланд. Такой успех открыл для мастера новые горизонты и судьбоносный путь к славе.
На служении искусству
Хотя Иеремия иногда работает на холсте, маслом или акрилом c применением казеина, большинство из портретов интерьера делается на бумаге в комбинации с прозрачной акварелью и гуашью. Его ранние рисунки более буквальные и менее атмосферные, чем поздние работы, которые демонстрируют высокий уровень мастерства, продуманность каждой детали и графический лаконизм.
Творения Иеремии знамениты на весь мир: он создавал интерьеры для знаменитых представителей искусства (Эдвард Олби, Пабло Пикассо, Дэвид Хикс), моды (Ив Сен-Лоран, Каролина Эррера, Жанна Ланвин), кино (Грета Гарбо), политики (семейство Рейган, герцогиня Виндзорская). Его иллюстрации украшали ведущие модные глянцы: Harpers Bazaar, Home & Garden, Vogue, Vanity Fair, The New York Times.
«Персонаж, воплощенный в форме»
После 1960 года под влиянием техники бравурной акварели Джона Сингер Сарджента стиль Иеремии изменился, превратившись в нечто более личное. Художник научился в быстрых мазках выражать сложную светотень.
Еще одно сильное влияние оказала на Гудмана традиционная японская живопись. Это особенно заметно в его черно-бело-серых экзерсисах середины ХХ века. «Портрет комнаты, – считает Иеремия (он всегда подписывается одним именем), – должен выражать индивидуальность человека, который там живет. Это персонаж, воплощенный в форме».
Что не подвластно фотокамере
Благодаря нескольким каллиграфическим мазкам Иеремии мягкое кресло с парчовой обивкой или старинное, барочное зеркало словно оживает. «До 60-х годов все картины я писал прямо на месте, в комнате, которую изображал, – рассказывает Иеремия. – Я до сих пор так работаю, когда могу…. Однако в некоторых случаях, это невозможно, поэтому в последние годы я иногда работал с фотографиями, заметками и эскизами».
Он запечатлевает пространство, объединяя обманчиво непринужденную, но очень точную перспективу с игрой света и тени. Это хорошо очерчивает границы формы, создавая атмосферу. «Моя работа – эмоциональное впечатление от комнаты, – признается Гудман. – Я хочу захватить наиболее драматичный момент интерьера: в свете свечей, под лучами яркого солнца или в зимний день. Я хотел бы напомнить своей аудитории, что рука способна ухватить это прежде, чем фотоаппарат».
Сейчас Иеремия Гудман живет на Манхеттене. Там расположена его мастерская, где он продолжает активно творить, убеждая нас в том, что в безумный век высоких технологий традиционная живопись и настоящее искусство не теряют своей актуальности.
