В последние годы стало модно делить интерьерные предпочтения по поколениям: якобы миллениалы тяготеют к скандинавскому минимализму, а зумеры выбирают неон, эклектику и дофаминовый декор. Но подобное деление упрощает картину. Вкусы и стиль — это не биологическая привязка к году рождения, а результат сложных процессов.

Вместе с дизайнером и психологом разбираемся, почему интерьер — в первую очередь отражение памяти и восприятия, а не демографической категории.

Главные ориентиры, по которым человек формирует визуальный вкус — персональный жизненный опыт и уровень насмотренности. Иначе говоря: интерьер, в котором нам комфортно, складывается из того, что мы пережили, и того, что мы научились воспринимать как красивое. 

Удивительно, но этот набор параметров гораздо точнее расскажет о человеке, чем его паспорт. Поколение, в котором он родился, — лишь фон.

Опыт особенно важен в раннем возрасте — в интерьере, где прошло детство, закладываются эмоциональные паттерны. Например, если в доме царили хаос, тревожность или переизбыток визуальных стимулов, человек может тянуться к простым и чистым пространствам. 

И наоборот: если детская атмосфера была теплой и уютной, то винтажные детали, ковры и деревянная мебель будут ассоциироваться с безопасностью. Один и тот же стиль может вызывать абсолютно противоположные эмоции у двух разных людей — и это объясняется не трендами, а памятью.

Многие представители поколения 90-х провели детство в постсоветских интерьерах, где эстетика отступала перед функциональностью и доступностью. Мебель доставалась «по знакомству», текстиль выбирали из того, что было в продаже, а вместо дизайнерских решений использовали максимум из имеющегося. 

Однако этот визуальный код сработал на всех по-разному. Кто-то вырос с ощущением раздражения и тяжести и теперь стремится к простоте, белым стенам и минимуму предметов на поверхностях. 

А кто-то, наоборот, испытывает ностальгию и воссоздает в своем интерьере бабушкин уют: лампы с бахромой, винтажные комоды и бархатные шторы. Все зависит от того, как мозг «записал» то, что происходило в тех интерьерах: как что-то уютное или как что-то тяжелое.

У каждого поколения складывается своя система ценностей, убеждений и вкусовых предпочтений во всем, включая создание комфортного для себя пространства. Миллениалы все-таки больше склонны к нематериальным ценностям и в силу среды, в которой выросли, стремятся к душевной гармонии. Именно поэтому они тяготеют к достаточно спокойному и лаконичному оформлению. 

Также не последнее значение имеет момент, что в свое время они воспитывались в довольно загроможденном различными «статусными» вещицами мире, поэтому будучи во взрослом возрасте просто пытаются пойти от противного и руководствоваться минимумом вещей для обретения внутреннего баланса.

Если говорить о зумерах, то они выросли уже тогда, когда в буме были яркие решения, что было связано с призывом к самовыражению, поэтому неудивительно, что отчасти они впитали в себя определенный посыл. Дело здесь не в разделении поколений, а, скорее, в тенденции, которая в той или иной мере затрагивает всех, и если бы это случилось в период расцвета поколения миллениалов, то повлияло бы и на данную категорию тоже.

Второй фактор — насмотренность, то есть количество визуального опыта, с которым сталкивается человек. Она формируется через фильмы, путешествия, искусство, Pinterest, архитектуру, выставки и просто прогулки по интересным районам. Чем больше этого опыта, тем шире диапазон вкуса: мозг начинает считывать эстетику даже в сложных и непривычных сочетаниях.

Если насмотренности мало, мозг буквально не распознает «красоту» в сложном и незнакомом. Это естественный защитный механизм: новое кажется странным, а странное — небезопасным. 

Поэтому простой интерьер с минимумом цвета и форм — скандинавский, минималистичный, условно «понятный» — кажется комфортным и «правильным». Но стоит углубиться в визуальные практики, как простота начинает казаться скучной, и хочется многослойности, акцентов и характерных деталей.

Зумеры родились уже в другую эпоху — более спокойную в плане интерьеров. Многие из них застали дома после бежевого «евроремонта» с натяжными потолками, кухнями «в цвете ванили» и кафелем «как у всех». Это не шедевры дизайна, но по сравнению с советской мебелью — заметный шаг вперед. 

И на этом фоне зумеры оказались более восприимчивы к ярким стилям, когда в моду вошли неомемфис, кислотный поп-арт и дофаминовый декор.

Но здесь стоит сделать важную поправку: это не зумеры придумали яркий интерьер, а просто оказались в его активной фазе популярности. Если бы неоновые формы и дикие цветовые палитры были в тренде в 2010-х, их бы точно так же использовали миллениалы. 

Это не про возраст, а про время, в которое мы живем. В этом и состоит парадокс трендов: большинство людей считают красивым то, что они часто видят вокруг.

Абсолютно согласна с тем, что личный опыт и насмотренность формируют вкус куда глубже, чем дата в паспорте. Я нередко работаю с клиентами одного возраста, но с диаметрально противоположными желаниями: один стремится к стерильному минимализму, другой — к яркому, насыщенному пространству. И причина не в трендах, а в том, с какими интерьерами они жили, что видели в детстве, какие книги читали и какие выставки посещали.

На мой взгляд, это хорошая новость: вкусу можно научиться. Главное — не бояться смотреть, сравнивать, пробовать. И не гнаться за поколенческими шаблонами. Интерьер должен быть не модным, а честным — отражать вас, вашу историю и то, что делает вас спокойнее и счастливее.

Мозг человека тяготеет к знакомому и безопасному. Поэтому интерьеры, напоминающие о детстве или о лучших временах, воспринимаются положительно. Это может быть винтаж из 70-х, ковры из 90-х, мебель из 2000-х — все зависит от личной ностальгии. Когда кажется, что в прошлом было уютнее, красивее и понятнее, появляется тяга вернуть это в интерьер.

Отсюда — популярность винтажных форм, керамики «как у бабушки», мебели из массива, рисунков на обоях и сложных текстур. Это не отказ от современности, а стремление встроить в нее личную историю. Поэтому и говорят: интерьер — автобиография в предметах. Он может многое рассказать о нас, даже если мы этого не осознаем.

Поколение — точно не решающий фактор. Вкусы складываются из тысяч фрагментов: детства, ощущений, воспоминаний, визуального опыта, трендов, практики и даже личной терапии. Поэтому минимализм, любовь к цвету или тяга к пустым стенам — это не вопрос возраста.

Это вопрос того, что мы прожили, и того, что позволили себе заметить и полюбить.

Обложка: проекты Марии Лебедевой и Екатерины Хотим